АПЛ «Курску» было запрещено погружаться на глубину более 290 метров при рабочей - 400 метров, а максимальной - 600 метров. Это ограничение, наложенное специалистами отдела безопасности мореплавания, водолазных и глубоководных работ Северного флота связано с тем, что в течение четырех лет корабль не выполнял погружений на рабочую глубину.

С 1998 года «Курск» не проводил обязательных ежегодных торпедных стрельб.

В процессе расследования были выявлены следующие недостатки в организации службы на АПЛ К-141 «Курск»:

• Экипаж АПЛ К-141 «Курск» не обладал достаточными морально-физическими качествами для выполнения задач в учебном походе. Проще говоря, у экипажа накопилась усталось от предыдущих походов и регламентных работ. Об этом говорит, в частности, письмо инженера группы управления ракетной боевой части старшего лейтенанта Андрея Панарина от 7 августа 2000 года, написанное родным и близким.
• В минно-торпедном отделении «Курска» не оказалось ни одного подготовленного специалиста по перекисно-водородной торпеде.

Рано утром 13 августа «Петр Великий» вышел в место катастрофы «Курска». В 8.31 с борта флагмана Северного флота наблюдали светло-зеленый буй, заглубленный на три метра, диаметром около 70 сантиметров. Чуть позже эхолот показал уменьшение глубины со 104 до 84,86 метра.

В уголовном деле по факту гибели «Курска» фигурирует несколько буев. Многие их видели, но ни один не представлен следствию в качестве вещественного доказательства. В частности, упомянутый светло-зеленый буй по каким-то причинам не подняли на борт. В 10.35 13 августа, если верить записям в вахтенном журнале «Петра Великого», был обнаружен еще один буй. Кому он принадлежал, какого цвета, неизвестно.

В 12.40 со спасательного судна «Михаил Рудницкий» начальнику штаба Северного флота Моцаку доложили, что в районе боевых действий плавает бело-красный буй. Его также не выловили. Приблизительно через час с ВПК «Харламов» наблюдали буй белого цвета. Моряки определили его координаты. Но он тоже как в воду канул.

Позднее буи-призраки, не имевшие никакого отношения к «Курску», приводили в качестве основного доказательства версии о столкновении с иностранной подводной лодкой. Одним из первых ее озвучил тогдашний министр обороны Игорь Сергеев. Он сообщил, что в районе катастрофы российские моряки видели всплытие аварийных буев, которые не применяются на отечественных субмаринах.

- Буи видели вахтенные службы с «Петра Великого» и с тральщика, - заявил министр. - Когда же мы послали вельбот к ним, он их не нашел. Главным образом из-за волнения на море.

В конце концов следствие установило, что в Баренцевом море буев, как муравьев. Это и потерявшиеся рыбацкие буйки, и буи, предупреждающие о мелководье, которые сорвало штормом. Иногда их путали с крупными медузами.

Почему же не всплыл буй с «Курска», автоматически подающий аварийные радиосигналы радиусом до 3 тысяч километров? Дело в том, что на подводном флоте сложилось весьма негативное отношение к аварийным буям. Часто бывало, что у подлодки в ходе экстренного погружения под воду происходило его самопроизвольное отстреливание и это рассекречивало местонахождение лодки и расценивалось, как потеря флотского имущества.

Известны случаи, когда аварийные буи просто приваривали к корпусам. На «Курске» же, несмотря на три предпоходные проверки, система сигнализации В-600-1-1 о месте затопления оказалась заблокирована. Аварийный буй должен был сработать автоматически при затоплении третьего отсека на глубине свыше 85 метров. Однако в штатном месте пульта управления буя почему-то отсутствовал ключ пуска, что и явилось основным препятствием для срабатывания выпускного аварийно-информационного устройства.

В. Устинов в книге «Правда о Курске» пишет: «Но, как показало следствие, если бы даже ключ пуска прибора КА-01 был вставлен в штатное место и буй, сработав, всплыл и передал информацию о месте затопления апрк, то с учетом расчетного времени подхода из места базирования спасательных кораблей и обнаружения лодки своевременно выполнить весь комплекс спасательных мероприятий и спасти моряков все равно не удалось».

Если исходить из утверждения следствия, что 23 моряка в 9 отсеках жили 8 часов после катастрофы, то не успели бы спасти. А если исходить из того, что живы они были двое суток и более…

«Здравствуйте, мама, папа, Оля, Таня и Миша.

У меня все нормально. Все по-старому. Морячим потихоньку, только от этих морей уже тошно. Не успел прийти из морей со старым экипажем, к которому привык и знаешь их всех в лицо и по имени, как меня перевели на другой экипаж (141 ж. или куряне). С этим экипажем я и пойду на боевую службу, как я не хочу.

10 июля ушли в море сдавать задачу, а 20 июля пришли в Зап. Лицу. По телефону я говорил, что мы пришли на ремонт. Это была неправда. Просто не мог сказать это по телефону. Мы выгружали боевые ракеты, чтобы потом ими стрелять по мишеням. Стрельба будет на приз Главкома.

До 26 июля возились с ракетами, загружать и выгружать несложно, только вот всякая ерунда получалась, когда проверяли ракеты (боевой режим для проверки борта ракет). То ракета неисправна, то комплекс сломался или опять какая-нибудь «залипуха». Вот и копались до 4 часов утра, спать, а в семь утра подъем. Завтрак. В 9 часов подъем Андреевского флага и атас. Опять работа. Целый день с перерывом на обед и ужин и до 4 утра. Вот так целые дни напролет.

Доходило до того, что с закрытыми глазами включали комплекс, нажимали кучу кнопок и тумблеров, садились в кресла, ноги на приборы (выше человека) и с закрытыми глазами сидели, ждали и молили бога, чтобы все прошло нормально. И, наконец, все проходит нормально.

Остается нажать кнопку «залп», чтобы проверить, отойдет ли борт-разъем, и, когда все проходит замечательно, бегали на посту, как малые дети, кричали «ура», а в это время весь экипаж спал.

29 июля пришли на Североморский рейд (гб. Окольная), поучаствовали в параде на якоре (на бочке).

31 июля пришвартовались к пирсу, выгрузили еще две ракеты и загрузили другие, которыми будем стрелять. И тут опять всю ночь пришлось помучиться. Были моменты усталости, сидел в контейнере под ракетой, подсоединял кабель и кричал…

И вот 9 августа мы опять уходим в море и должны прийти 14 августа. А меня как самого единственного инженера группы управления БЧ-2 на все три экипажа и самого подготовленного кидают из одного экипажа в другой, чтобы сходить с ними в море, сдать задачу.

15 августа опять в море, только с другим экипажем, а после опять в море со своим экип. на стрельбу…

Если бы не эти моря, мама, ты давно бы приехала ко мне. Я не знаю, когда будет у меня время, чтобы ты могла приехать. Вот и все новости. Всем привет! До свидания!

Старший лейтенант Панарин 07.08.00»

!!Рекомендуем: Семейная Энциклопедия Здоровья ⇒ Что должен знать современный человек? ⇒ Самоанализ. Работа над собой

Вы также можете оставить свои комментарии в разделе «Обсуждение» внизу страницы.

Рекомендуем оформить подписку на новости данного раздела. Для этого нажмите на кнопку «Подписаться», расположенную внизу каждой страницы.

Вернуться на Оглавление