Академия художеств была учреждена решением Сената в 1757 году по инициативе выдающихся деятелей России - ученого М.В. Ломоносова и графа И.И. Шувалова. В 1764-1788 годах на участке между 3-й и 4-й линиями Васильевского острова, вдоль набережной реки Невы, было построено величественное здание, предназначенное для «Академии трех знатнейших художеств». Авторами проекта были профессора-архитекторы Ж.-Б. Валлен-Деламот и А.Ф. Кокоринов. Ныне в стенах Академии (Университетская наб., д. 17) находится Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, Научная библиотека и Научно-исследовательский музей Академии художеств.

В 1893 году Н.К. Рерих поступил вольнослушателем в Императорскую Академию художеств. Его преподавателями были: Н. А. Лаверецкий, И. П. Пожалостин, Г. Р. Залеман, П. П. Чистяков, Б. П. Виллевальде и др.

С 1895 года он занимался в пейзажной мастерской под руководством профессора А. И. Куинджи, который стал для Н. К. Рериха «учителем не только живописи, но и всей жизни».¹⁾

Мастерская находилась в помещении первого этажа здания Академии художеств, окна выходили на третью линию Васильевского острова.

В 1895 и 1896 годах Николай Рерих принимал участие в выставках ученических работ, а в 1897 году на конкурсной выставке в Академии получил звание художника. Позже, в 1899, 1900, 1902 годах, он участвовал в весенних академических выставках, а в 1909 году был удостоен звания академика Императорской Академии художеств.

Ранее, с 1855 по 1864 годы, в Академии художеств учился И. И. Шапошников, отец Е. И. Рерих.

В 1904-1913 годах в Академии художеств учился младший брат Николая Рериха - Борис Рерих. Занимался в мастерской профессора архитектуры Л. Н. Бенуа. За дипломную работу «Проект железнодорожного вокзала для столицы» был удостоен звания архитектора-художника.

С первых же дней учебы в Академии Николай Рерих помимо общих классных заданий пробует самостоятельно работать над историческими композициями, ставя перед собой ясную цель - «пролитие света, иллюстрацию родной истории». Неоднократно Николай Рерих обращается к широко известным темам и делает эскизы. Тут и «Плач Ярославны» (1893), и «Святополк окаянный» (1893), и образы, навеянные творчеством В.Васнецова - «Иван царевич наезжает на убогую избушку» (1894), «Вечер богатырства Киевского» (1895), - и картон «Садко у морского царя» (1895), зародившийся под впечатлением музыки Н.Римского-Корсакова.

В 1895 году началась работа по подготовке иллюстраций к первому сборнику литературных произведений студентов Университета, выпущенному в свет в следующем году. Николай Рерих исполнил 24 иллюстрации к сборнику, обложку, оглавление. Большая часть иллюстраций - пейзажи. Николай Рерих еще крайне несамостоятелен в этом жанре. Он идет не столько от натуры и собственного видения природы, сколько от существующих уже в искусстве образов.

Один из листов невольно ассоциируется с украинскими ночами Куинджи, другие вызывают в памяти пейзажные заставки журналов тех лет. И это вполне понятно. Начинающему художнику Николаю Рериху необходимо было пройти через восприятие существующих традиций, сложившихся образов, чтобы найти свое. В этом же сборнике были воспроизведены и ранее исполненные работы: рисунок «Воевода» и две композиции маслом - «В греках» и «Иван царевич наезжает на убогую избушку».

Студентам поколения Николая Рериха пришлось ознакомиться с двумя эпохами жизни Академии. В классах рисования с гипсовых голов и фигур Рерих начал учиться у старых академических профессоров - Н.Лаверецкого, И.Пожалостина, Г.Залемана, П.Чистякова. Но не им суждено было стать руководителями начинающего художника, не им он нес на суд свои ранние работы.

Академия художеств в этот период переживала тяжелый кризис. По-прежнему в ней культивировались старые методы преподавания, по-прежнему студенты вынуждены были разрабатывать евангельские и библейские сюжеты. Все живое, передовое, что несли с собой художники-передвижники, не доходило до ее стен. Догматизм сковывал учеников, не давал им идти в ногу со временем. Академией были недовольны все: и художники и ученики. Нещадно громил ее в печати Стасов. Академия настолько отстала от современного уровня развития искусства, что сама была вынуждена пойти на уступки и сделать решительный шаг для спасения своего престижа.

По новому уставу 1893 года руководящее положение в ней заняли крупнейшие художники Товарищества передвижных художественных выставок. И.Репин возглавил мастерскую исторической живописи, В.Маковский - жанровой живописи, А.Кившенко - батальную, А.Куинджи - пейзажную. В состав действительных членов Академии, помимо этих художников, вошли также В.Суриков, В.Васнецов, В.Поленов, скульпторы В.Беклемишев, М.Антокольский и другие. Эти мастера принесли с собой лучшие заветы идейного демократического искусства: требование народности содержания, национальности, реализма. Их приход означал для студентов возможность свободно работать над актуальными темами, овладевать реалистическим мастерством, развивать свои индивидуальные склонности.

Приход передвижников в Академию художеств был восторженно встречен студентами. Они горячо верили новым педагогам, горели желанием учиться у них. В дневнике от 2 октября 1894 года Николай Рерих записывает: «Весь вечер мы говорили о художниках. Для меня пролилось много света на Залемана, и я каюсь в моем прежнем… мнении о нем. Репин, Стасов, Беклемишев - полубоги, не сходили с языка». С этих пор художники Репин и Куинджи, критик Стасов становятся для Николая Рериха подлинными учителями и духовными наставниками. С самыми заветными мыслями он идет прежде всего к ним, им несет на суд свои работы, внимает их советам и указаниям.

Первым, кто обратил на Николая Рериха внимание и горячо поддержал его робкие самостоятельные поиски, был Репин. Дневники Николая Рериха за 1894-1895 годы содержат самые разнообразные заметки с упоминанием имени любимого художника. Когда у Николая Рериха зародилась идея создания «Кружка самоусовершенствования», он записал: «Относительно кружка пойдем к Репину, дадим ему бразды правления со словами: «земля наша велика и обильна».

Многие страницы повествуют о посещении Репина, показе ему этюдов на исторические темы, его оценках, советах. «Любопытный разговор с Ильей Ефимовичем,- записывает Рерих 10 марта 1895 года.- Вы, говорит он мне, очень утешительное явление в Академии. У Вас, наверное, дело пойдет… Про эскиз: очень хорошо, цельность впечатления, сильное настроение, а все-таки, Вы знаете что, напишите новый эскиз на эту же тему…» Николай Рерих заносит в дневник все, что слышал от Репина. Во всем, чем он жил в годы учебы в Академии, ему сопутствовали добрые, мудрые советы мастера.

С такой же теплотой, заботой и участием пестует талант Николай Рериха Стасов. Знакомство со Стасовым, к которому так стремился Николай Рерих и робея откладывал свой визит со дня на день, наконец, состоялось. 4 сентября 1895 года Николай Рерих впервые пришел к Владимиру Васильевичу в Публичную библиотеку, в возглавляемый им художественный отдел. К Стасову тянулось все светлое, талантливое, подлинно национальное. Его изыскания в различных областях искусства и истории, великолепное знание изобразительного материала, большой опыт работы в Публичной библиотеке дали ему возможность оказать неоценимую помощь многим художникам, музыкантам, скульпторам.

Николай Рерих сразу же заинтересовал Стасова тягой к русской истории, широтой своих творческих планов. И он охотно допустил его к богатейшим сокровищам Публичной библиотеки - древним летописям, грамотам, книгам. Изучение различных материалов сопровождалось подчас длительными беседами, в которых Стасов охотно передавал юному читателю свои знания. «Про все варяжское и норманское - мы поговорим позже; это предмет большой и сложный: я Вам покажу предметы и дам прочитать описаний - много. Торопиться - вредно. Поверхностно будет»,- писал Стасов Николаю Рериху летом 1897 года.

Крупнейший специалист в области орнамента, автор замечательного издания «Славянский и восточный орнамент по рукописям древнего и нового времени», Стасов ввел Николая Рериха в богатейший, дотоле неизвестный ему мир древней славянской орнаментики. Он сообщал Николаю Рериху сведения об интересующих его орнаментах, раскрывал их смысл, историю возникновения, пересылал в письмах зарисовки отдельных мотивов. Развивая в начинающем художнике любовь к национальной культуре, Стасов поддерживал и своеобразную переписку, которая завязалась между ними.

Николай Рерих часто писал Стасову письма в виде старинных русских грамот, и Стасов, как вспоминает художник, «всегда радовался, если слог и образность были исконными». Иногда Стасов отвечал тем же слогом.

Между Стасовым и Николаем Рерихом завязалась большая творческая дружба, крепнувшая из года в год. Они вместе неоднократно бывали в мастерской Репина, беседовали о судьбах искусства. Стасов постоянно сообщал Николаю Рериху различные сведения по истории, научной литературе, приветствовал его творческие успехи.

5 мая 1899 года он писал Николаю Рериху: «…Я хотел говорить с Вами о чем-то более важном, нужном, серьезном и глубоком, именно потому, что к Вам расположен, ожидаю от Вас того и сего и желал бы принести Вам - пользу». Искренним горячим желанием «принести пользу» пронизаны все годы дружбы Стасова с Николаем Рерихом до последних дней жизни замечательного критика.

К осени 1895 года общий натурный класс остался позади. Нужно было переходить в мастерскую и выбирать себе руководителя. Рерих решил поступить к Репину. Однако свободных мест не оказалось. Простота Репина, возможность работать под руководством гениального художника тянули к нему многих. Репин пообещал записать Рериха в кандидаты, заметив при этом: «Без лести могу Вам сказать, что мне весьма лестно принять Вас в свою мастерскую».

Расстроенному Рериху старшекурсник Г.Воропанов предложил идти к А.Куинджи. Художник исключительного таланта, редких душевных качеств, прекрасный педагог, он также пользовался огромной популярностью и любовью среди учеников. Рерих вспоминает посещение Куинджи: «Пошли. Посмотрел сурово: «Принесите работы». Жили мы близко - против Николаевского моста - сейчас и притащили все, что было. Смотрел, молчал. Что-то будет? Потом обернулся к служителю Некрасову, показал на меня и отрезал коротко: «Это вот они в мастерскую ходить будут». Только и всего».

Сколько чувств вызвало в душе Рериха поступление в мастерскую Куинджи! 30 октября 1895 года он записывает в дневнике: «Большое событие! Я в мастерской Куинджи». Действительно, это было событие, имевшее огромное значение для Рериха. Казалось бы, трудно будет начинающему художнику, увлеченному историей, работать в мастерской пейзажиста. Но это не была в строгом смысле слова пейзажная мастерская. Наряду с многочисленными пейзажными заданиями, студенты выполняли здесь работы на бытовые и исторические темы.

Так, ученик этой мастерской Ант. Кандауров получил в 1896 году звание художника и заграничную командировку за большую историческую картину «После тризны у могилы скифского вождя». Куинджи давал полную свободу развитию таланта своих учеников, поощрял работу над темами, к которым у них была особая склонность, одобрял индивидуальную манеру письма.

Между Куинджи и Рерихом возникло большое творческое взаимопонимание. Живопись Куинджи была откровением для своего времени. Никто до него не умел так передавать красоту лунной ночи, поэтичность предрассветного часа, эффектные моменты освещения, как делал это он в своих изумительных по краскам картинах. Рериха еще в детстве, в любимой им Изваре, глубоко волновали подобные же состояния природы. Куинджи разбудил в своем ученике новый дар - дар пейзажиста.

Под влиянием учителя Рерих начинает много работать над пейзажными этюдами с натуры. «Написал пейзаж: дома не понимают, говорят, разве снег бывает синий - он белый; ожесточился, ушел в мастерскую - там находят, что много настроения и сильно взято»,- записывает он 2 февраля 1896 года.

Была и еще одна существенная черта в даровании Рериха, которая оказалась близкой методу Куинджи и которую он горячо поддержал. Куинджи в своем творчестве всегда был далек от чисто эмпирической фиксации природы, от передачи «натуральной» цветовой гаммы. Каждый его этюд по своему построению, колориту был глубоко продуман, обобщен, нес в себе образное, картинное начало. То же самое и в искусстве Рериха. Создавая свои этюды часто по воображению, он всегда закладывал в них волновавшую его идею, чувство. Еще в 1894 году эту черту в его произведениях уловил художник А.Зреляков. Он говорил Рериху: «…Вы всякому этюду сообщаете мысль, чтобы этюд, кроме техники, и еще чем-нибудь производил впечатление, это уж такое направление таланта и его и надо развивать».

Куинджи, приобщив Рериха к постоянному изучению натуры, поддержал в нем и стремление творить по воображению. Это особенно ярко сказалось в работе над историческими темами, которым он по-прежнему уделяет основное внимание.

Куинджи оказал большое влияние не только на развитие таланта Николая Рериха, но и на формирование его характера. Николая Рериха поражало в учителе все: его трудный жизненный путь от крымского пастушка до знаменитого художника, несгибаемая твердость в борьбе с невзгодами, щедрая бескорыстная помощь людям, трепетная влюбленность в природу, неустанный творческий труд.

Каждое житейски мудрое суждение Куинджи, его совет, поступок западали в душу Николая Рериха, оставляя неизгладимый след. Образ Куинджи стал самым дорогим для Николая Рериха. Он пронес его через всю свою жизнь.

Будучи уже всемирно известным, Николай Рерих не раз с большой теплотой и любовью вспоминал своего великого учителя. Николай Рерих писал о нем статьи, в работах, посвященных вопросам этики, приводил примеры из его жизни, его мудрые заветы и мысли. Как исповедь, звучат слова Николая Рериха в одной из поздних записей дневника: «Стал Архип Иванович учителем не только живописи, но и всей жизни».

В 1897 году возник конфликт между студентами и ректором Высшего художественного училища при Академии художеств архитектором А.Томишко. Куинджи горячо вступился за молодежь, за что по распоряжению президента был немедленно отстранен от должности профессора. Вместе с Куинджи в знак преданности и любви к нему из Академии ушли и все его ученики. Академия, однако, вынуждена была, чтобы как-то смягчить конфликт, удостоить «протестантов» званием художников.

1 ноября 1897 года Рерих получил звание художника за «Гонца», или, как значится в «Отчетах Академии художеств», за картину «Славяне и варяги».